Читать книгу - "Гражданская жена с ридикюлем - Светлана Николаевна Костенко"

Тетки быстро просветили Офелию, что дома Антон Павлович питается строго по науке. Каждая калория посчитана, каждая жиринка взвешена. Глютены, лактозы, сахарозы и прочие диковинные составляющие из рациона исключены. Белинда Францевна готовит только правильную еду, из-за этого Забубырзик вечно голодный и все знают его тайную слабость: ходить в заводскую столовую.

Офелия слушала все это и очень сочувствовала Антону Павловичу. Потому что как никто другой понимала, как важно вкусно питаться для душевного равновесия и хорошего настроения!

…Вечером дома Офелия застала только бабку Фиму, которая сортировала агитационный материал: раскладывала в стопочки брошюры и листовки с программой кандидата – соперника Забубырзика на выборах. Увидев Офелию, бабка бросилась к ней на шею и стала уговаривать прийти завтра на митинг, где будет выступать ее кандидат.

– Да я-то там зачем? – удивилась Офелия. – Мне эти кандидаты до лампочки. Я на выборы принципиально не хожу!

– Поддержать кандидата! Такой мужик хороший! Бизнесмен, семьянин! О России думает, за народ душой болеет! Приходи, а?

– Ну, не знаю… Я все эти митинги не люблю, – отмазывалась Офелия. – К тому же, я фильм про Арнольдика хотела завтра посмотреть. Мне вон Матвей видеокассет привез из города.

Бабка Фима практически повисла на шее Офелии и умоляла прийти, мотивируя тем, что кандидат в депутаты – просто золотой человек, а население на встречи с ним не ходит и его расчудесные идеи не поддерживает.

Офелия не знала, что придумать, чтобы отвертеться, нехотя взяла со стола одну листовку и взглянула на портрет кандидата. В следующую секунду Офелии показалось, что у нее отвалилась челюсть. А потом от неожиданности из рук выпал ридикюль с запасами ветчины и больно ударил по ноге.

Глава 21

Как бабка Фима купила пояс верности, а Офелия сходила на митинг

Очень хорошо написано. Очень! Настроение поднимает замечательно!

Наталья Синещекова/Яндекс. Дзен

Вечер у Офелии и бабки Фимы прошел в бурных прениях, которым предшествовал допрос с пристрастием. Женщины сидели друг напротив друга за кухонным столом. Офелия, направив в сторону Фимы настольный светильник, расспрашивала ее про агитационную работу на соперника Забубырзика по выборам.

– Работа нелегкая! – важно и даже немного хвастливо докладывала бабка. – Целыми днями по деревне бегаю, то в поликлинике агитирую, то на базаре в очередь пристроюсь, то в автобусе катаюсь и просвещаю народ.

– Как это? – не понимала Офелия. – Какая агитация может быть в поликлинике?

– Ну, как же! – бабка стала говорить с нотками превосходства в голосе. – Сяду напротив кабинета врача и провоцирую других бабок на политические дискуссии. Про жизнь говорю, про маленькие пенсии, про очереди в поликлинику опять же…

– И что? Как это работает?

– А так! Человек не задумывается о том, почему мы так плохо живем, а я ему внушаю, что все потому, что власть у нас не народная. И, между делом, впариваю брошюрку про моего кандидата-красавца, – бабка с любовью взглянула на агитационную листовку и с некоторой нежностью провела по ней рукой.

– А в автобусе и на рынке как работаешь?

– Да все по той же схеме: в автобусе ругаю власть за плохие дороги и платный проезд для пенсионеров, на рынке возмущаюсь, что в продуктах одна химия и пенсионерам ни на что денег не хватает.

– И что? Работает такая схема? – удивлялась Офелия.

– Еще как работает! Листовки разбирают как горячие пирожки! – с гордостью сказала бабка и тут же осеклась. – Вот только не пойму, как мне во время политической агитации в поликлинике мужик какой-то китайский пояс верности втюхал. Столько денег я ему отвалила… И, главное, я ему про народную власть талдычу, а он мне про то, что без крепкой семьи, ячейки общества, народную власть не построить. Поверила на слово, и сама не помню, как половину пенсии ему отдала.

Бабка от воспоминаний погрустнела и перекрестилась. Потом продолжила:

– Наверное, мне ушлый агитатор попался! Более опытный, чем я.

Офелия еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться:

– Фима, зачем тебе пояс верности? Ты кому верность собралась хранить?

– Иди ты! – рассердилась бабка. – Много ты понимаешь! У него еще согревающий эффект для радикулита есть!

– А много тебе платит твой кандидат за такую агитацию?

Бабка отодвинула стул, гордо встала из-за стола и голосом, насквозь пронизанным патриотизмом, ответила:

– А я не за деньги! Я за идею работаю!

Офелия уже не могла сдержаться и долго хохотала. Бабка молчала и недовольно наблюдала за бывшей снохой. Просмеявшись, Офелия выключила настольный светильник и скомандовала бабке идти спать. Сама она долго ворочалась и думала про бабкиного кандидата. Потом включила свет, до рассвета изучала его предвыборные лозунги и обещания. И все больше злилась. Она даже не заметила, что Матвей и Юра не ночевали дома.

…Еле дождавшись окончания рабочего дня, Офелия быстрым шагом вышла из ворот «Заготзерна» и устремилась на площадку перед автовокзалом. Именно там в деревне проходили все митинги и массовые мероприятия. Ридикюль она несла особенно бережно, потому что еще утром забежала в курятник и предусмотрительно положила туда несколько свежих яиц.

У ворот фабрики ее уже караулила бабка Фима. Подхватив Офелию под руку, она радостно семенила рядом и на все лады расхваливала своего кандидата. Они пришли на площадку перед автовокзалом, там собралось еще несколько десятков жителей деревни. Это были, в основном, пожилые женщины. Мужчины тоже пришли, но их было гораздо меньше. Многие люди радостно здоровались с Фимой, и Офелия поняла, что все они не устояли перед бабкиным агитационным напором.

– Даже ты пришел! – вскрикнула бабка Фима за спиной у Офелии. Та обернулась и увидела худого, давно немытого и небритого деда с наколками по всему телу и в неопрятной одежде. От деда разило самопальными спиртными напитками и было совершенно непонятно, как, находясь в продолжительном пьяном угаре, он заставил себя прийти на встречу с кандидатом.

– А я всегда в общении с женщинами придерживался правила: проще отдаться, чем объяснять, почему ты не хочешь, – вальяжно и с чувством собственного достоинства объяснил дед, перехватив недоуменный взгляд Офелии.

– Все ясно с вами, – сказала Офелия деду, а потом насмешливо обратилась к бабке: – Фима, самое время расчехлять пояс верности!

Но бабка Фима не слушала. Она увидела, как к площади подъехал кандидат на дорогом джипе и побежала ему навстречу. Мужик действительно был хорош: высокий, статный. Полы рубашки разъезжались над ремнем, обнажая пузцо благополучия, а блестящая лысина косвенно намекала на постоянные думы о народе.

Офелия встала позади толпы, чтобы кандидат ее не увидел. Она приметила, что поодаль, пытаясь прятаться за столбом, стоял какой-то паренек в кепке, натянутой на глаза. Офелия подумала, что где-то видела его раньше, но не вспомнила где. А кандидат тем временем встал посреди площадки, люди окружили его со всех сторон, и он начал знакомиться с потенциальными избирателями.

– Меня зовут Владимир, для тех, кто не знает, я руководитель крестьянско-фермерского хозяйства в соседнем селе. Сам создал свое дело, сам развивал его. Больше всего на свете я люблю свою работу и свою семью. Я всю жизнь женат на одной женщине, у нас трое детей…

В этот момент бабка Фима активизировалась и стала раздавать присутствующим листовки, на которых был изображен счастливый семьянин с какой-то толстой теткой и тремя разновозрастными детьми.

– А гражданские браки в своей биографии ты не учитываешь? – Офелия раздвинула толпу и вышла в центр к кандидату в депутаты.

Увидев ее, мужик обомлел и как-то сразу заволновался.

– Ну, здравствуй, Вова! – Офелия сложила колесом руки на груди, выставила вперед ногу и стала нервно отбивать такт.

Владимир нервничал еще больше. Сначала он хотел сделать вид, что не узнал женщину и даже промямлил, что его с кем-то спутали.

– Вот так, товарищи! – обратилась Офелия к присутствующим избирателям. – Сначала он воспользовался моей женской слабостью, охмурил, втерся в доверие, жил со мной и обещал жениться, а потом бросил ради какой-то тетки